Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме

– Логично… – капитан откинулся на спинку стула и задумался. – В этом деле одно мне непонятно – почему ты ушел в дом? Ну, когда твои дружки начали замок ломать?

Сереге почему-то не хотелось признаваться в своих недавних предчувствиях. И страхе, который он до сих пор почему-то испытывал при одной мысли о том, что именно могло быть в сарае. И что больше всего пугало парня, так это то обстоятельство, что он ведь представления не имел, что там находилось на самом деле, за досками и под мешковиной. Да и не мог иметь! Откуда? В живых он своего прадеда не застал, а судя по всему, именно прадед «запечатал» сарай и распорядился не трогать его. Но не расскажешь ведь всего этого связно этому капитану с усталым лицом. Он, поди, сегодня уже наездился по вызовам – известное дело, на пасху, почитай, все веселятся и пьют… Ну, и дерутся, конечно…

И Серега сказал – осторожно так, но постарался при этом быть убедительным:

– Так а чего мне там смотреть? Я ведь сто раз раньше заглядывал! Сено гнилое, что ли? Кто же знал, что там внутри еще один сарай из досок был сколочен…

– Так ты, Остроухов, считаешь, что ничего там особенного быть не могло?

– Ну, не знаю я, товарищ капитан! Только не могли просто так ребята уйти!

– Ладно, – капитан встал. – Поступим так. Оснований для начала розыска я не вижу – сам посуди, парень, ты ушел в дом – твои приятели остались во дворе. Ни криков, ни шума ты не слышал…

– Так ведь магнитофон играл, товарищ капитан! Я громкость убавил, но все равно…

– Не перебивай! Итак, шума ты не слышал. А до всего этого вы выпили… Сколько они выпили, сержант, сколько бутылок пустых?

Все это время стоявший у двери сержант посчитал составленные Сергеем у стенки возле двери пустые бутылки и сказал:

– Пять бутылок по ноль семь! Крепленого!

– Вот видишь? Пять бутылок крепленого вина по ноль семь литра! Так что вполне могли твои дружки спьяну ничего за досками не найти, а от огорчения из-за пустой работы просто разойтись по домам. Не попрощавшись с тобой из-за разочарования – трудились, трудились, а там ничего и нет…

– Не могли они уйти! – продолжал бубнить Серега.

– Могли, не могли… – Капитан направился к двери. – Сделаем так, если ты их не найдешь – приходи через трое суток к нам в отделение, мы заявление от тебя примем и начнем искать, как пропавших. А сейчас, извини, я тебе ничем помочь не могу. Нет оснований, понимаешь? Двор мы осмотрели, подъездную дорогу к воротам – тоже. Сарай твой носом обнюхали – никаких следов! Понимаешь, вообще никаких! Нигде! Кого мы будем искать? Вот скажи!

– Так ребят… – Серега чуть не плакал.

– Мы и не отказываемся! Но раз нет преступления – значит, в силу вступает процедура розыска без вести пропавших! А розыск их начинают на четвертые сутки! Вот и приходи через три дня с заявлением!

И капитан, а за ним сержант вышли за дверь. И Серега вышел вслед за ними. Садясь в машину, капитан крикнул ему:

– Я думаю, найдутся твои друзья! Сами найдутся, без нашей помощи!

Капитан ошибался. Ни Оля, ни Вано, ни Женька так и не нашлись. И в дежурной части милиции 26 апреля 2009 года приняли заявление Остроухова Сергея о пропаже его друзей – студентов.

Вслед за чем начался вялый поиск ребят, который так ни к чему и не привел…

Поэтому на пятый день, в субботу вечером Серега Остроухов начал собственные поиски. Он искал Олю.

Впрочем, пропажей трех молодых людей дело не ограничилось – это было лишь начало. И следующее событие заставило работников милиции взглянуть на исчезновения людей в Южносибирске по-иному.

Семья инженера турбинного завода Захлюстаева отдыхала в гостях у своих приятелей Юратьиных.

Немного выпивали, конечно, но не так, чтобы очень. Утром нужно было идти на работу. Турбинный завод получил большой заказ от РАО ЕЭС, и начал разворачивать мощности. Проблем хватало, так что и инженер цеха сборки Иван Петрович Захлюстаев, и старший технолог цеха первичной комплектации Егор Федорович Юратьин сильно уставали на работе. А если учесть, что приходилось работать и по субботам, да еще и – допоздна, то собрались отдохнуть обе семьи лишь в воскресенье ближе к вечеру.

Был день рождения жены Егора Федоровича – Евгении, так что Захлюстаевы – сам Иван Петрович, его жена Жанна Анатольевна и дети – восемнадцатилетняя Броня, студентка Южносибирского университета и девятилетний сын Петька в полном составе прибыли в гости к Юратьиным.

Конечно, вручили подарки, цветы, перецеловались все, а потом, пока мужчины пошли курить на балкон, женщины принялись быстро накрывать на стол.

Что до Петьки – то тот сразу же сел за хозяйский компьютер (сын Юратьиных Николай служил срочную в армии, так что компьютер был в полном распоряжении гостя) и принялся играть в интеллектуальную игру «Дум-дум» – пачками уничтожать чудовищ.

Мужчины покурили, потом вернулись в помещение, сели за стол и приняли «по маленькой» для сугрева. Тут же завязался разговор на производственные темы.

Женщины тем временем хлопотали по хозяйству. Втроем, Броня тоже помогала и по ходу информировала старшее поколение обо всем интересном, что произошло за последнее время в университет7е.

Бронислава была, что называется, тарахтелка, она выливала информацию, как из ушата. Именно поэтому рассказ о том, что вот уже несколько дней, как пропали несколько студентов их университета, отмечавшие новоселье товарища в общей кампании и исчезнувшие прямо во время мероприятия, причем – бесследно, никого не заинтересовал. А вот информация о том, что в университете преподаватели берут взятки во время сдачи студентами сессии, живо затронула умы и сердца женщин – и Жанна Анатольевна, и Евгения Григорьевна принялись громко возмущаться коррупцией в среде ученых мужей.

Тем временем в духовке «поспела» утка, на отдельных блюдах были разложены ароматные аппетитные котлеты и картофельное пюре с топившимся на горке горячего картофеля куском сливочного масла, и после водруженной на середину стола аппетитной в светло-коричневой кожице утки были налиты до краев рюмки и после произнесения поздравительного тоста выпита теперь уже официально первая.

Далее последовала вторая, третья, затем был за шиворот вытащен из-за стола с компьютером отбивающийся («Да не хочу я кушать!») Петька, которого усадили за стол и принялись потчевать вкуснятиной, причем не только родители, а вся компания… По ходу наливались и опустошались рюмки и бокалы. В общем, веселье шло по нарастающей, и завершилось на верхней точке затемно, то есть, когда было довольно поздно.